ИВНЕВ Рюрик | Поэзия серебряного века | Антология Нефертити

Рюрик ИВНЕВ


«Господи! За упоминанье...»
Господи! За упоминанье
Имени твоего
Не осуди мою душу.
Каждый час - (я ведь только странник!)
Слышу горькое торжество
И вижу, как храм твой рушится.
Каждый час - укол и удар,
Вздрагивает ничтожное сердце.
И вижу будущее: мерзок и стар,
Разменивая на гадости Божий дар,
Буду у чужого костра
Телом, покрытым пупырышками, греться.

Гроздья любви
Еще до рожденья звездой путеводной
Нам служат горячие гроздья любви
На торжищах людных, в пустыне безводной,
На дне подсознанья, в душе и в крови.
И мы, повинуясь магической силе,
Несемся песчинками, словно самум,
Становимся сами мифической пылью,
Не мысля опомниться, взяться за ум.
Несемся мы бурей и буре подобны.
Никто мы и все. Нет для нас аксиом.
Мы солнце Вселенной и хаос загробный,
Но гроздьям любви мы послушны во всем.
И в этом чудовищно-быстром движенье,
Медлительно-долгом, спокойном на вид,
Быть может, мы только твое отраженье,
Звезда путеводная первой любви.

«Душу, измученную и перепачканную...»
Душу, измученную и перепачканную,
Отвратительную, но родную мою,
Господь, укрепи своею подачкою,
Видишь: я на краю.
Может быть завтра забуду о раскаянии,
Паясничая, как клоун из последнего кабака...
Все возмутительнее и необычайнее
Моя крестящаяся рука.

«Не посещай сгоревших очагов...»
Не посещай сгоревших очагов,
Не спрашивай о прошлом первых встречных.
Там, где ты бродишь, нет уже снегов,
Раскинутых в просторах бесконечных.
Что «все пройдет», известно с давних пор,
И все же память каждый куст тревожит.
И все-таки видений ищет взор,
Которых нет и в жизни быть не может.

«С каждым часом все ниже и ниже...»
С каждым часом все ниже и ниже
Опускаюсь, падаю я.
Вот стою я, как клоун рыжий,
Изнемогающий от битья.
...
Но теперь печальна дорога
И не тяжек мой удел,
Я не смею тревожить Бога -
У него много дел.